Северская Друговейко-Должанская
А не поговорить ли нам по-русски с Олей Северской?
(Вам такое обращение показалось фамильярным? На мой взгляд, уважительное – в своей простоте – Оля лучше оскорбительного – в своей официальной недосказанности – Ольга. Я не прав?)
Терпение моё иссякло.
С. Друговейко-Должанская,
преподаватель кафедры русского языка
филологического факультета
Санкт-Петербургского государственного университета.
(Здесь и далее выделено мной. Риф.)
Указую господам сенаторам
речь в присутствии
держать не по писанному,
а только своими словами,
дабы дурь каждого всякому видна стала.
Пётр I
Грядущую реформу нашего родного (что это: сарказм? по поводу чего?) правописания без большой натяжки (вульгарно.) можно назвать несомненным идеологическим "хитом" (вульгарно) последнего времени. Давно известно, что культура (наравне с медициной и педагогикой) является той самой областью деятельности, в которой всякий мнит себя специалистом. (Автор не учитывает, что "той самой областью" живёт каждый.) Однако(,) одного этого обстоятельства явно недостаточно, чтобы объяснить тот бешеный накал публицистических страстей, каким сопровождается обсуждение ожидаемых орфографических новшеств. Многочисленные средства массовой информации буквально ошарашивают (вульгарно) рядового обывателя заголовками "Реванш двоечников", "Новояз-2000" и т. п. Впрочем, весь пафос доморощенных ревнителей родного языка сводится, в сущности, к простому предложению "не трогать святого" и оставить многострадальному русскому народу, и без того обделенному многими правами, хотя бы право на привычные грамматические ошибки.
Итак, требование не трогать язык автор отождествляет с отстаиванием права на "привычные ошибки". Но что представляет собой реформа, нетрудно понять, читая г-на Лопатина и его приверженцев на Грамоте.Ру: вся(!) работа т. н. комиссии сводится к закреплению именно тех "привычных ошибок", которые допускает малограмотная толпа! Т. о., автор обвиняет общество в собственных грехах!
А сколько "благородного" негодования! Как!? Общество смеет вмешиваться во внутренние дела избранных?!
Чего же стоит язык автора? Не "всякого мнящего", не "рядового обывателя", не "доморощенного ревнителя", не "многострадального и обделённого" народа, даже не специалиста: учителя специалистов!
Автор не знает, что интеллигентный человек не позволит себе подобных выражений, как и подобного тона в адрес общества.
На наш взгляд, настаивать на непременной неприкосновенности любых традиций отечественной орфографии так же бессмысленно, как восьмидесятилетней старушке гордиться своею девственностью - оно, конечно, само по себе качество похвальное, однако практической ценности не имеет. (Пошлость; с ошибкой: должно быть не тире, а двоеточие.) Тем более что, как заметили еще задолго до нынешних дней, usus tyrannus (обычай - тиран)(,) и
"грамматику только тот знает, кто знает, как следовало по правилу сказать или написать то или другое слово, ту или другую фразу, которым живая область употребления (usus tyrannus) дала неправильную форму" (В.Г. Белинский).
(В отдельный абзац выделено мной. Именно отсюда я позаимствовал цитату на титульный лист.) Автор не замечает, что сама себя высекла, приведя цитату из Белинского. Белинский говорит, что грамматику знает только тот, кто презрел "тиранию обычая" и знает, как писать слова и строить фразы правильно.
Однако, слово "узус" автору так понравилось, что отныне Вы его встретите в статье – к месту и не очень.
Необходимость в орфографической реформе назрела хотя бы потому, что язык - это живой, постоянно изменяющийся организм и сегодняшний узус давно вышел из того состояния, которое зафиксировано существующими грамматиками и словарями.
Думаю, всем известно катастрофическое падение общей грамотности в России. (Причины этого явления – другой разговор.) В этих условиях говорить об "обычаях употребления", как о причине реформы языка, – преступление против языка! Ибо безграмотность закрепляется реформой – возводится в ранг нормы.
...Само понятие нормы современного русского литературного языка включает целый набор признаков, среди которых важнейшими можно считать следующие:
(Словоблудие Ивановой, приведённое далее автором, комментровать не вижу смысла.)
...Пункт четвертый касается унификации одного из самых одиозных (т. е. ненавистных; интересно, кем, по мнению автора: наукой о языке или теми, кто им пользуется?) исключений - не вписывавшегося ни в какие рамки прилагательного розыскной.
Далее идёт длинный перечень примеров. Автор, мне кажется, не учитывает причин возникновения слова розыскной. По моему убеждению, соль тут в профессиональной деятельности - розыске, которую не назовёшь разыском. Как невозможно розыскивать, а не разыскивать. Не могу представить слово розыскной или разыскной вне сферы розыска. Поэтому полагаю правильным не трогать этот профессионализм.
...Рекомендация пятая вызвана изменением узуса - именно на практику употребления предлагают ориентироваться в этом случае авторы реформы.
Писать с окончанием -е формы предложного падежа существительных на -ий, дательного и предложного падежей существительных на -ия, имеющих односложную основу, напр.: кий - о кие (вариант: о кие), змий - о змие, Вий - о Вие, в "Вие", Пий - о Пие, Ия - к (об) Ие, Лия - к (о) Лие, Бия (река) - к (о, на) Бие. Основанием для этого изменения является преобладание таких написаний в практике печати, несмотря на действующее правило (свод 1956 г., §40), предлагающее писать с особым окончанием -и указанные формы всех существительных на -ий, -ия.
(Подчёркнуто мной. Риф.)
Однако нам кажется, что эту рекомендацию следует подвергнуть некоторой корректировке. Если для имен женского рода на -ия в дательном и предложном падежах существует некоторая возможность воспринять окончание -е вместо нормативного -и (поскольку известны вариантные формы типа к Наталии, но к Наталье), то для существительных мужского рода вариантные окончания такого рода (о счастии, но о счастье) имеют слишком явные стилистические различия. Поэтому, возможно, стоило бы ввести окончание -е лишь для существительных женского рода, а для мужского сохранить прежние, тем более что для имен собственных (как правило, экзотических заимствований), да и для редко употребляющихся, устаревших существительных (а именно таков в массе своей состав односложных существительных на -ий, -ия, о которых в данный момент ведется речь) такие различающиеся у разных родов существительных окончания могли бы стать и смыслоразличительным фактором. Скажем, уже по форме о хрие (хрия - термин риторики) читающий мог бы понять, что перед ним существительное именно женского рода.
Вместо сокращения исключений, изощряются в изобретении дополнительного правила. Я уже подсказывал профессорам, как склонять подобные существительные. "Кий" тоже можно предварить, написав, например, "об Акакии", а не "об Акакие". Право же, неудобно за специалистов, теряющихся в таких простейших случаях.
Опускаю здесь многословные рассуждения о выборе между -нн- и -н-. Моё мнение отличается - как ото мнения автора, так и ото мнения творцов реформы. Причастия - -нн-, прилагательные - -н-. Тогда и читающий всегда поймёт, не взирая на контекст: солёный - солёный на вкус; морская вода солёная, но её никто не солил. Солённый - кто-то солил; при этом этот кто-то мог так ошибиться, что (огурец) оказался "совершенно не солёным" или, наоборот, "голой солью"; то есть (огурец) солённый, но не солёный.
Писать слитно прилагательные, образованные от раздельно пишущихся личных имен, типа вальтерскоттовский, роменроллановский, жюльверновский, маоцзэдуновский. Такое написание фактически уже устоялось, абсолютно преобладает в практике письма (вопреки рекомендации писать их через дефис, содержащейся в своде 1956 г., § 81, п. 1).
В самом деле, в прилагательных типа вальтерскоттовский очевидна неразрывность компонентов слова, подчеркнутая наличием словообразовательного суффикса, объединяющего части именования в цельное определение - иначе говоря, в таком написании семантико-синтаксический критерий дополняется формально-грамматическим. Рекомендацию эту, на наш взгляд, следовало бы расширить, включив в число слитно пишущихся прилагательных и такие, которые образованы от существительных, пишущихся через дефис: писать санфранцисский (вместо сан-францисский, как установлено ныне действующими правилами), дизельмоторный (вместо дизель-моторный) и т.д. Тем более, что существительные, образованные от пишущихся через дефис географических наименований и от пишущихся раздельно восточных собственных имен, и сегодня рекомендуется писать именно слитно: ньюйоркцы, маоцзэдуновцы и т. п. (cм., например, уже не раз упоминавшееся нами издание: Валгина Н.С., Светлышева В.Н. Орфография и пунктуация. Справочник. М., 1993; М., 2001).
Посмотрите, как серьёзно обсуждаются жаргонные... словечки? И словами-то назвать стыдно. Ах, максимгорьковский или максим-горьковский? нижнийновгородский или нижний-новгородский? владимирлопатинцы или владимир-лопатинцы?.. Да какая разница, как пишутся "студентизмы"! Главное извращение состоит в том, что их за студентами повторяют преподаватели!
Люди совершенно потеряли - если имели! - чувство меры, чувство стыда! О чувстве языка – и говорить не приходится.
"Аспирант... это вроде крепостного... Аспирант настолько зависим, что любая воля руководителя для него закон." (Убит в побеге. Детективные повести. М., "Голос", 1994. Стр. 413.)
"...В науке это звание (доктор наук) и подтверждать не нужно! А давать указания подчинённым – это ведь не самому работать! Да и докторами наук становятся у нас вовсе не для того, чтобы работать дальше, а для того, чтобы затем вовсе не работать! Но иметь и власть, и деньги, и положение..." (Там же, стр. 414.)
Думаю, этого вполне достаточно, чтобы понять, на каком языке говорят профессиональные лингвисты из приверженцев реформы. Именно они делают язык бедным и вульгарным.
Цену реформы лучше станете понимать, почитав заметки о трудах В. В. Лопатина.
